Дождь радовал нас часа полтора-два. Но были в этом и грустные моменты. Забравшись в чистый и убранный храм священномученика Власия, мы увидели «кровоточащие» раны: в дыры на потолке, в оконные проемы лилась вода, медленно, но верно убивая еще крепкие лиственничные стены, возведенные 230 лет назад. Окна мы закроем, но крыша... На это у нас нет ни санкций, ни снаряжения, ни квалификации. И дождь так и будет лить, пока его не сменит снег. Дорогой храм, продержись до следующего лета!
Ливень стал стихать, самые могучие и стойкие — Сергей, Александр, Артем и Ольга — вооружились лопатами и отправились в Климентовский храм, там, в трапезной части, их ожидал 40-сантиметровой толщины грунт, ровным ковром застилавший весь периметр. А мы с Тихоном под наблюдением мальчишек начали готовиться к завтрашней литургии — изготавливать из подручных средств престол и жертвенник. Вскоре появилась Антонина и сообщила, что завтра они с Егоркой уезжают в Карелию. Накануне она попросила крестить Егорку в родном селе. Крестным она хотела видеть Сергея. Отличный выбор. Егорке явно везет.
40 сантиметров под ногами
Крещается раб Божий...Договорились совершить таинство вечером, часов в семь. Время идет, престол растет, слой земли в соседнем храме умаляется. Уж вечер близится, ребята с Ольгой воротились с победой велией, уставшие, но довольные. Мальчишки побежали смотреть на чистый пол. Престол уже стоит в алтаре, начали делать жертвенник... Антонины не видать. Послали гонцов, кто пошустрей. Недобрые вести: Антонину и Егорку увозят сегодня, прибыл автомобиль! Искушение. Но Антонину так просто не возьмешь. Уговорила сначала крестить парня. Время — девятый час. Под комариное пение собираю все потребное и поднимаюсь наверх, группа поддержки дружно избавляет меня от необходимости нести ведро с водой, раскладывать переносной стол и т.п. Я сосредотачиваюсь на предстоящей встрече с Чудом. С 1919-го в этом храме не совершалось богослужение. И вот первое, что происходит в нем спустя 94 года — крещение мальчика, предки которого здесь жили и сто, и двести лет назад. Крестились, венчались, умирали. Сегодня село умирает, храм гибнет, службы нет. Но вот приехали странные люди, убирают мусор, стирают пыль. Для чего? Вот ответ — мальчик Егор, шести лет от роду, сегодня станет членом Церкви.
«Благословен Бог наш...» Тихон с мальчиками подпевают. Остальные тихо молятся. Вечер. Долгий закат, замерев ненадолго на горизонте, превращается в рассвет. Вечность смотрит на нас сквозь оконные глазницы. Бог рядом. Трепещу. «Крещается раб Божий Георгий...», и жестяное ведро становится Иорданом. ТИШИНА.
После крещения
«Поздравив новопросвещенного Георгия и кратко, но сердечно попрощавшись с Антониной, мы вернулись в лагерь, обсудили завтрашний день, прочли правило ко Святому Причащению, нашли необходимые тропари к службе и вскоре были побеждены сном. Но перед этим я еще успел представить, как выросший Георгий приносит в приемную комиссию духовной семинарии вместо свидетельства о крещении красочную детскую «Евангельскую историю», на титульном листе которой указано, когда, где и кем крещен этот абитуриент.
Пятница
...и стал карабкаться по лестницеПробуждение было стремительным. Опять светило яркое солнце, и только несколько непросохших гигантских луж напоминали о вчерашней роскоши долгожданного дождя. Нагрузился облачением, сосудами, прочими необходимыми для совершения Божественной литургии предметами и стал карабкаться по лестнице. А сверху ко мне уже тянутся руки... приехавших на службу бабушек! В притворе на подоконнике, на бревнах, практически на полу дружно пишут записки на проскомидию; в храме, на импровизированных подсвечниках, стоят свечи, которые беспрестанно гасит веселый стремительный ветер, лишая нас удовольствия погрузиться в их уютное потрескивание.
Проскомидия. На клиросе ребята из «Павлина. Тихон читает часы, Ольга — за «ящиком». Обходя дыры в полу, предусмотрительно отмеченные цветными лентами, совершаю каждение. Состояние торжественное. И каждый участник экспедиции проникнут теми же чувствами. Годы былые, радостные и трагичные, также собрались здесь и, склонив головы, кротко принимают почести кадильного дыма. «Благословенно Царство...»
Во время Херувимской песни произошла совершенно евангельская история. Иду, опять же, с кадилом, по солее, нечаянно выглянул в ближайшее окно... и остановился: внизу стояла женщина в красном и крестилась.
— Что ты там стоишь?
— Я не могу подняться.
— Почему?
— У меня нога сломана.
— Хочешь исповедоваться?
— Хочу.
— Ребята, помогите войти!
По той самой лестнице, с которой вы с уже знакомы, несколько пар крепких рук подняли немолодую женщину. И она исповедовалась и причастилась впервые в жизни.
Шестнадцать человек приступили в этот день к Святым Христовым Тайнам.
Великий вход Женщина в красном первая справа
По окончании литургии все направились крестным ходом в соседний храм, где отслужили благодарственный молебен Господу нашему Иисусу Христу, после чего процессия двинулась в лагерь, где прихожанам раздали святую воду из Троице-Сергиевой Лавры, а за сколоченным накануне ночью столом мы устроили праздничное чаепитие, вели интересные разговоры и дарили подарки!
Но сюрпризы не закончились. Оказывается, всю литургию в храме стоял некрещеный человек Николай, отставной механик подводного флота. Его предки строили эти храмы. Он приехал креститься. После огласительной беседы мы с ним договорились, что креститься будем завтра, в субботу. Наша экспедиция будет трудиться в селе Чамове, что в сорока километрах отсюда, он заедет за мной, и мы вернемся в Тулгас для совершения таинства крещения. На том и расстались.
Свернули лагерь, развесили иконы в Климентовском храме, закрыли все окна щитами, в каждой церкви оставили свечи, книги духовного содержания, а также «книгу храма» с житием святого, акафистом, историей храма. На последней странице я сделал командирскую запись о том, кто здесь был, когда что было сделано. И пожелание тем, кто придет за нами.
До свидания, Тулгас!
В Чамово!
Несколько слов следует сказать об ожиданиях. Дорогие, никогда не настраивайтесь на лучшее! Это общеизвестно, но всякий раз мы забываем золотое правило готовиться к худшему, лучшему оставляя лишь статус надежды, и попадаем в диссонанс внутреннего и внешнего.
Что же произошло? С первого дня нашего приезда в Тулгас мне регулярно звонила глава территориального общественного самоуправления села Чамова с убедительными просьбами скорейшим образом оказаться в пределах зоны ее ответственности. «Люди ждут, готовы трудиться, — говорила она, — верят, что храм восстановят, ПРИЕЗЖАЙТЕ!» А когда я, видя огромный объем работ в Тулгасе, выразил свои опасения, что мы можем и не успеть, — что тут началось!
Дело в том, что два года назад здесь проходил маршрут экспедиции разведки, и этой решительной, но доброй женщине было обещано, что храм восстановят. А в прошлом году никто не приехал. Но я-то всего этого не знал, вот и попал под молот народного гнева, после чего клятвенно обещал в пятницу вечером прибыть в Чамово. Итак, едем.
Настрой — триумфальный. Въезжая в Чамово, чувствовали себя передовой танковой колонной, вошедшей в освобожденную Прагу. Но странно, счастливых лиц вдоль дороги не наблюдалось, чепчики бросать было некому. Село огромное, длинное, а на улицах — тишина. Словно мы передовой моторизированный отряд вермахта в белорусской деревне.
Храм нашли без труда. Стоит посередке, вдоль центральной улицы. На дверях висит замок. Обошли кругом, прикинули, что работы немного, состояние храма вполне себе ничего. Думаем, где лучше лагерь разбить. Подходит женщина. Оказалось — она.
Храм Косьмы и Дамиана в Чамове
Ох уж эти ожидания... Мы сразу друг другу не понравились. Нам не разрешили разбить лагерь в тени и отправили в открытое поле под палящее солнце, едва не запретили разводить костер, в то же время в нас увидели напористых, самоуверенных и малопригодных к делу молодых людей. «Да... Чувствую, ничего хорошего тут не выйдет!» — такой нам вынесен вердикт по результатам первой встречи. Но эмоции делу мешать не должны — субботник назначен на 9 утра.
Суббота
Ровно в 9 часов утра мы еще заканчивали завтрак, а к храму со всех сторон стали стягиваться небольшие группы людей с лопатами, метлами, ведрами. К центральному входу был подан бортовой «ГАЗ». Все это случилось в течение минуты и было похоже на хорошо спланированную акцию по окружению здания. В немом изумлении наблюдали мы эту картину, словно смотрели эпизод советского кинофильма о счастливой колхозной жизни. Бросились через поле. Я бежал с требным чемоданчиком и думал: «Успеем? Или они сейчас без молебна все разнесут?» Но нас ждали.
Поздоровались.
— Что будем делать?
— Будем молиться!
Молебен перед субботником
Молились терпеливо, переминаясь с ноги на ногу. После краткого напутствия народ буквально ринулся на штурм. Дальше все происходило молниеносно. Мы даже не сразу смогли вклиниться в работу и только ходили и показывали пальцем: «Туда! Сюда! Вон то! Вот здесь!» В считаные минуты рухнула неприступная стена, установленная кем-то на месте царских врат. Мгновенно исчезали кучи мусора, выламывались самостийные перегородки и стеллажи, грузовик непрестанно курсировал между храмом и местной свалкой за селом. Поправили крыльцо, опилили деревья, дружно облагородили территорию вокруг храма и даже чуть дальше. Всего через 40 минут все было кончено!
Вид на алтарь
Краткая беседа о завтрашней литургии, и субботник объявили закрытым. Расходились довольные — и мы, и жители, и глава ТОС. Стены непонимания рухнули, и их вывезли вместе с остальным мусором. Вчерашний вечер вспоминался как страшный сон.
Субботник. Наружные работы Субботник. Наружные работы Новопросвещенный Николай
Местные ушли, а мы еще стирали надписи со стен, укрепляли крышу, развешивали иконы. На стенах были нацарапаны имена, фамилии, даты. Все времен Великой Отечественной войны. Вечером мы с Тихоном ходили к одной бабушке, старожилке села, которая крестилась в этом храме и девочкой там причащалась. Она рассказала, что помещение храма во время войны использовалось в качестве пристанища для идущих по этапу. Видимо, отсюда и надписи на стенах. Рассказала и о том, что в 30-е годы приезжали чекисты и просто опрашивали людей, кто верующий. Назвавших себя христианами увозили навсегда. И до сих пор люди боятся. Еще была очень интересная история о том, как она должна была идти на фронт после окончания снайперских курсов, но в последний момент ее буквально вырвала из военкомата главврач поликлиники, в которой она тогда работала. «Как я плакала, что не взяли на фронт, а главврач твердила, что я глупая и буду потом благодарить. И правда, все ушедшие девчонки погибли».
Это мы про стены заговорили. Похабных надписей не было. Разве что какие-то глупые детские каракули в алтаре. А в основном — кто сколько и когда выдал хлеба. В храме в разное время были зернохранилище, школа, общежитие, клуб.
После обеда приехал Николай из Тулгаса, привез тазик. Я взял требный чемоданчик, Сашин фотоаппарат и Максима в качестве фотографа. Так мы и поехали. Крещение намечалось совершить во Власиевском храме, но лестницы уже почему-то не было, мы банально не смогли туда подняться. Поэтому пришли в Климентовский, где и совершили таинство. Максим все тщательно зафиксировал. Таким образом, в обоих храмах комплекса были крещены люди. Те, чьи жизни глубоко связаны с этой землей и с этими церквями.
Пока мы ездили, ребята в Чамове сложа руки не сидели, а изготовили престол с жертвенником и некое сооружение, напоминающее аналой. Со стройматериалами было хуже, чем в Тулгасе, поэтому все получилось довольно временным.
Ближе к ночи я решил изготовить крест на храм. Сказано громко, а на деле мы имели только несколько круглых жердей. Изнывая от комаров, пилили с Тихоном жерди, сколачивали в крест, продумывали способ крепления к крыше. Водружать начали во втором часу. Не темнеет, поэтому ночь совсем не чувствуется. Без испытаний не обошлось. Сколько ни пытались прибить крест — не получалось. Позвали проходившего к палаткам Саню. Двое лестницу держат, третий забивает, гвозди гнутся. Ну что делать? Ясно что — крест освящать. Надел епитрахиль, прочел молитвы, окропил святой водой. Вчетвером молились — еще Ольга с фотоаппаратом нас поддерживала. Поднимаем снова. Чудо! Все получилось!
Воскресенье
Литургия! Это опять череда чудес. Дисциплина жителей снова на высоте. Пришли, но что будет — представляют смутно. Половина храма занята людьми, другая половина пустая, т.к. на ней нет пола. Пол был выпилен не очень давно одним предприимчивым человеком, обладавшим крепким здоровьем и внушительной наружностью. Но вот незадача, после того случая он стал как-то угасать, таять, да и помер через три месяца.
Стоят люди, дивятся. Служба идет. А исповедоваться никто не спешит. Начинаю волноваться. И не один я волнуюсь. С той стороны алтаря тоже переживают. Одну из женщин буквально трясет. Все стоят как вкопанные. Вот и Евхаристический канон закончился, вот мне уже причащаться пора, а кроме участников экспедиции никто не исповедовался. ЧТО ДЕЛАТЬ?
Призвав в помощники всех святых угодников, не веря в ужасный итог, вышел на амвон и стал рассказывать о том, как некий Царь устроил пир, пришло множество гостей, но никто так и не вкусил прекрасных даров. По одной дурацкой причине: гости отказались перед едой вымыть свои грязные руки. Что-то еще говорил, но сейчас уже не помню. Это был очень трудный, переломный момент. И вдруг в задних рядах кто-то говорит: «А я кофе хлебнула». Это оказалась глава ТОС. И другая говорит: «А я пирожок откусила». И ожил народ как-то, зашептался. Стою, смотрю, да и говорю неожиданно для самого себя: «Ну, подходите, кто там с кофе... а потом с пирожками». И все потянулись друг за другом. Как дети. И что же вы думаете? Все исповедовались или в первый раз, или (редко) во второй. А та женщина, которую трясло на службе, в момент прочтения над нею молитвы глубоко выдохнула, размякла и просветлела! По ее словам, с нее как будто камни сняли, так ей стало легко. Был и забавный случай. Все исповедовались, а один статный мужчина, хорошо потрудившийся накануне, не подходит. Зову его. А он приблизился и солидно так приокивая, объясняет: «Я скороспелкой не хочу, вот попощусь три дня, помолюсь, приготовлюсь серьезно. У меня так». Что ж, убедительно. Вот такой оказался подкованный человек, вот такой вышел религиозный контраст!
Потом выяснилось, что почти все без крестов. Крестики я с собой взял в достаточном количестве, так что всем хватило. Причащаемся! 19 причастников, большинство в первый раз. ПАСХА!
Ну а после службы опять чай, опять разговоры и подарки! Пользуясь воодушевлением людей, применил военную хитрость. Предложил все общественные собрания проводить в храме (думаю, будут чаще в храм заходить, а мы там книжки оставим, свечи. Опять же, быстрее пол положат, почувствуют, что это их, родное). Предложение встретили с радостью.
Максим и Федя. Минута отдыха
Тепло простившись с соработниками, свернули лагерь, выехали торжественно, с гудками, и отправились наконец осуществлять культурную программу, которая была запланирована еще в Москве. Наше руководство рекомендовало посетить восстанавливающийся храм в местечке Сельцы, что на Котласской дороге. Дорога, как мы помним, ужасная, но настроение прекрасное, и мы решили поехать. К тому же все равно я ребят должен везти на поезд в Котлас. Двинули. Правда, я попросился поспать, за руль моего авто сел Александр, а его автомобилем управлял Сергей. Не буду томить дорогих читателей, а сразу скажу: тряслись, кружили, устали, у Ольги треснуло лобовое стекло, но Сельцы не нашли (только потом узнали, что просто-напросто указатель на Сельцы виден лишь с одной стороны, и сторона эта — не наша). Так в пыли, под палящим солнцем мы и расстались друг с другом. Два экипажа: Сергей и Александр, Артем и Ольга отправились в сторону федеральной трассы М8, а я с Тихоном и мальчишками — в Котлас. И было это странно, грустно и нелепо так заканчивать наше совместное «волшебное таинственное путешествие». Обнялись, выдохнули, встряхнулись, едем.
Решили в Котлас въехать рано утром, к поезду, а заночевать в пригороде, на берегу Северной Двины. Долго искали подходящий съезд, интуитивно торопясь успеть до темноты. Именно сегодня белые ночи оказались очень кстати! Уже к полуночи Северная Двина преподнесла нам настоящий подарок — небольшую пристань для лодок и катеров на просторном берегу. Костер, стол, тушенка, сгущенка, колбаса и свежий чай. Все удовольствия мира!
Как водитель, которому предстоит тяжелый день, я обязан был поспать несколько часов. Заодно уложил и Алешу с Федей. Зато Тихон с Пашей и Максимом не сомкнули глаз, наслаждаясь костром и незаходящим северным солнцем, общаясь с приехавшим на огонек миролюбивым парнем-браконьером.
Понедельник
Подъем в 4 утра, выезжаем в Котлас, до которого еще 30 км. Поезд у ребят в 6.30. Добрались благополучно, без приключений. Матерые таежники сели в вагон, а мой маленький экипаж отправился в сторону Великого Устюга. До Москвы — тысяча километров, но мы проедем две. Впрочем, это уже совсем другая история.
Ливень стал стихать, самые могучие и стойкие — Сергей, Александр, Артем и Ольга — вооружились лопатами и отправились в Климентовский храм, там, в трапезной части, их ожидал 40-сантиметровой толщины грунт, ровным ковром застилавший весь периметр. А мы с Тихоном под наблюдением мальчишек начали готовиться к завтрашней литургии — изготавливать из подручных средств престол и жертвенник. Вскоре появилась Антонина и сообщила, что завтра они с Егоркой уезжают в Карелию. Накануне она попросила крестить Егорку в родном селе. Крестным она хотела видеть Сергея. Отличный выбор. Егорке явно везет.
40 сантиметров под ногами
Крещается раб Божий...Договорились совершить таинство вечером, часов в семь. Время идет, престол растет, слой земли в соседнем храме умаляется. Уж вечер близится, ребята с Ольгой воротились с победой велией, уставшие, но довольные. Мальчишки побежали смотреть на чистый пол. Престол уже стоит в алтаре, начали делать жертвенник... Антонины не видать. Послали гонцов, кто пошустрей. Недобрые вести: Антонину и Егорку увозят сегодня, прибыл автомобиль! Искушение. Но Антонину так просто не возьмешь. Уговорила сначала крестить парня. Время — девятый час. Под комариное пение собираю все потребное и поднимаюсь наверх, группа поддержки дружно избавляет меня от необходимости нести ведро с водой, раскладывать переносной стол и т.п. Я сосредотачиваюсь на предстоящей встрече с Чудом. С 1919-го в этом храме не совершалось богослужение. И вот первое, что происходит в нем спустя 94 года — крещение мальчика, предки которого здесь жили и сто, и двести лет назад. Крестились, венчались, умирали. Сегодня село умирает, храм гибнет, службы нет. Но вот приехали странные люди, убирают мусор, стирают пыль. Для чего? Вот ответ — мальчик Егор, шести лет от роду, сегодня станет членом Церкви.
«Благословен Бог наш...» Тихон с мальчиками подпевают. Остальные тихо молятся. Вечер. Долгий закат, замерев ненадолго на горизонте, превращается в рассвет. Вечность смотрит на нас сквозь оконные глазницы. Бог рядом. Трепещу. «Крещается раб Божий Георгий...», и жестяное ведро становится Иорданом. ТИШИНА.
После крещения
«Поздравив новопросвещенного Георгия и кратко, но сердечно попрощавшись с Антониной, мы вернулись в лагерь, обсудили завтрашний день, прочли правило ко Святому Причащению, нашли необходимые тропари к службе и вскоре были побеждены сном. Но перед этим я еще успел представить, как выросший Георгий приносит в приемную комиссию духовной семинарии вместо свидетельства о крещении красочную детскую «Евангельскую историю», на титульном листе которой указано, когда, где и кем крещен этот абитуриент.
Пятница
...и стал карабкаться по лестницеПробуждение было стремительным. Опять светило яркое солнце, и только несколько непросохших гигантских луж напоминали о вчерашней роскоши долгожданного дождя. Нагрузился облачением, сосудами, прочими необходимыми для совершения Божественной литургии предметами и стал карабкаться по лестнице. А сверху ко мне уже тянутся руки... приехавших на службу бабушек! В притворе на подоконнике, на бревнах, практически на полу дружно пишут записки на проскомидию; в храме, на импровизированных подсвечниках, стоят свечи, которые беспрестанно гасит веселый стремительный ветер, лишая нас удовольствия погрузиться в их уютное потрескивание.
Проскомидия. На клиросе ребята из «Павлина. Тихон читает часы, Ольга — за «ящиком». Обходя дыры в полу, предусмотрительно отмеченные цветными лентами, совершаю каждение. Состояние торжественное. И каждый участник экспедиции проникнут теми же чувствами. Годы былые, радостные и трагичные, также собрались здесь и, склонив головы, кротко принимают почести кадильного дыма. «Благословенно Царство...»
Во время Херувимской песни произошла совершенно евангельская история. Иду, опять же, с кадилом, по солее, нечаянно выглянул в ближайшее окно... и остановился: внизу стояла женщина в красном и крестилась.
— Что ты там стоишь?
— Я не могу подняться.
— Почему?
— У меня нога сломана.
— Хочешь исповедоваться?
— Хочу.
— Ребята, помогите войти!
По той самой лестнице, с которой вы с уже знакомы, несколько пар крепких рук подняли немолодую женщину. И она исповедовалась и причастилась впервые в жизни.
Шестнадцать человек приступили в этот день к Святым Христовым Тайнам.
Великий вход Женщина в красном первая справа
По окончании литургии все направились крестным ходом в соседний храм, где отслужили благодарственный молебен Господу нашему Иисусу Христу, после чего процессия двинулась в лагерь, где прихожанам раздали святую воду из Троице-Сергиевой Лавры, а за сколоченным накануне ночью столом мы устроили праздничное чаепитие, вели интересные разговоры и дарили подарки!
Но сюрпризы не закончились. Оказывается, всю литургию в храме стоял некрещеный человек Николай, отставной механик подводного флота. Его предки строили эти храмы. Он приехал креститься. После огласительной беседы мы с ним договорились, что креститься будем завтра, в субботу. Наша экспедиция будет трудиться в селе Чамове, что в сорока километрах отсюда, он заедет за мной, и мы вернемся в Тулгас для совершения таинства крещения. На том и расстались.
Свернули лагерь, развесили иконы в Климентовском храме, закрыли все окна щитами, в каждой церкви оставили свечи, книги духовного содержания, а также «книгу храма» с житием святого, акафистом, историей храма. На последней странице я сделал командирскую запись о том, кто здесь был, когда что было сделано. И пожелание тем, кто придет за нами.
До свидания, Тулгас!
В Чамово!
Несколько слов следует сказать об ожиданиях. Дорогие, никогда не настраивайтесь на лучшее! Это общеизвестно, но всякий раз мы забываем золотое правило готовиться к худшему, лучшему оставляя лишь статус надежды, и попадаем в диссонанс внутреннего и внешнего.
Что же произошло? С первого дня нашего приезда в Тулгас мне регулярно звонила глава территориального общественного самоуправления села Чамова с убедительными просьбами скорейшим образом оказаться в пределах зоны ее ответственности. «Люди ждут, готовы трудиться, — говорила она, — верят, что храм восстановят, ПРИЕЗЖАЙТЕ!» А когда я, видя огромный объем работ в Тулгасе, выразил свои опасения, что мы можем и не успеть, — что тут началось!
Дело в том, что два года назад здесь проходил маршрут экспедиции разведки, и этой решительной, но доброй женщине было обещано, что храм восстановят. А в прошлом году никто не приехал. Но я-то всего этого не знал, вот и попал под молот народного гнева, после чего клятвенно обещал в пятницу вечером прибыть в Чамово. Итак, едем.
Настрой — триумфальный. Въезжая в Чамово, чувствовали себя передовой танковой колонной, вошедшей в освобожденную Прагу. Но странно, счастливых лиц вдоль дороги не наблюдалось, чепчики бросать было некому. Село огромное, длинное, а на улицах — тишина. Словно мы передовой моторизированный отряд вермахта в белорусской деревне.
Храм нашли без труда. Стоит посередке, вдоль центральной улицы. На дверях висит замок. Обошли кругом, прикинули, что работы немного, состояние храма вполне себе ничего. Думаем, где лучше лагерь разбить. Подходит женщина. Оказалось — она.
Храм Косьмы и Дамиана в Чамове
Ох уж эти ожидания... Мы сразу друг другу не понравились. Нам не разрешили разбить лагерь в тени и отправили в открытое поле под палящее солнце, едва не запретили разводить костер, в то же время в нас увидели напористых, самоуверенных и малопригодных к делу молодых людей. «Да... Чувствую, ничего хорошего тут не выйдет!» — такой нам вынесен вердикт по результатам первой встречи. Но эмоции делу мешать не должны — субботник назначен на 9 утра.
Суббота
Ровно в 9 часов утра мы еще заканчивали завтрак, а к храму со всех сторон стали стягиваться небольшие группы людей с лопатами, метлами, ведрами. К центральному входу был подан бортовой «ГАЗ». Все это случилось в течение минуты и было похоже на хорошо спланированную акцию по окружению здания. В немом изумлении наблюдали мы эту картину, словно смотрели эпизод советского кинофильма о счастливой колхозной жизни. Бросились через поле. Я бежал с требным чемоданчиком и думал: «Успеем? Или они сейчас без молебна все разнесут?» Но нас ждали.
Поздоровались.
— Что будем делать?
— Будем молиться!
Молебен перед субботником
Молились терпеливо, переминаясь с ноги на ногу. После краткого напутствия народ буквально ринулся на штурм. Дальше все происходило молниеносно. Мы даже не сразу смогли вклиниться в работу и только ходили и показывали пальцем: «Туда! Сюда! Вон то! Вот здесь!» В считаные минуты рухнула неприступная стена, установленная кем-то на месте царских врат. Мгновенно исчезали кучи мусора, выламывались самостийные перегородки и стеллажи, грузовик непрестанно курсировал между храмом и местной свалкой за селом. Поправили крыльцо, опилили деревья, дружно облагородили территорию вокруг храма и даже чуть дальше. Всего через 40 минут все было кончено!
Вид на алтарь
Краткая беседа о завтрашней литургии, и субботник объявили закрытым. Расходились довольные — и мы, и жители, и глава ТОС. Стены непонимания рухнули, и их вывезли вместе с остальным мусором. Вчерашний вечер вспоминался как страшный сон.
Субботник. Наружные работы Субботник. Наружные работы Новопросвещенный Николай
Местные ушли, а мы еще стирали надписи со стен, укрепляли крышу, развешивали иконы. На стенах были нацарапаны имена, фамилии, даты. Все времен Великой Отечественной войны. Вечером мы с Тихоном ходили к одной бабушке, старожилке села, которая крестилась в этом храме и девочкой там причащалась. Она рассказала, что помещение храма во время войны использовалось в качестве пристанища для идущих по этапу. Видимо, отсюда и надписи на стенах. Рассказала и о том, что в 30-е годы приезжали чекисты и просто опрашивали людей, кто верующий. Назвавших себя христианами увозили навсегда. И до сих пор люди боятся. Еще была очень интересная история о том, как она должна была идти на фронт после окончания снайперских курсов, но в последний момент ее буквально вырвала из военкомата главврач поликлиники, в которой она тогда работала. «Как я плакала, что не взяли на фронт, а главврач твердила, что я глупая и буду потом благодарить. И правда, все ушедшие девчонки погибли».
Это мы про стены заговорили. Похабных надписей не было. Разве что какие-то глупые детские каракули в алтаре. А в основном — кто сколько и когда выдал хлеба. В храме в разное время были зернохранилище, школа, общежитие, клуб.
После обеда приехал Николай из Тулгаса, привез тазик. Я взял требный чемоданчик, Сашин фотоаппарат и Максима в качестве фотографа. Так мы и поехали. Крещение намечалось совершить во Власиевском храме, но лестницы уже почему-то не было, мы банально не смогли туда подняться. Поэтому пришли в Климентовский, где и совершили таинство. Максим все тщательно зафиксировал. Таким образом, в обоих храмах комплекса были крещены люди. Те, чьи жизни глубоко связаны с этой землей и с этими церквями.
Пока мы ездили, ребята в Чамове сложа руки не сидели, а изготовили престол с жертвенником и некое сооружение, напоминающее аналой. Со стройматериалами было хуже, чем в Тулгасе, поэтому все получилось довольно временным.
Ближе к ночи я решил изготовить крест на храм. Сказано громко, а на деле мы имели только несколько круглых жердей. Изнывая от комаров, пилили с Тихоном жерди, сколачивали в крест, продумывали способ крепления к крыше. Водружать начали во втором часу. Не темнеет, поэтому ночь совсем не чувствуется. Без испытаний не обошлось. Сколько ни пытались прибить крест — не получалось. Позвали проходившего к палаткам Саню. Двое лестницу держат, третий забивает, гвозди гнутся. Ну что делать? Ясно что — крест освящать. Надел епитрахиль, прочел молитвы, окропил святой водой. Вчетвером молились — еще Ольга с фотоаппаратом нас поддерживала. Поднимаем снова. Чудо! Все получилось!
Воскресенье
Литургия! Это опять череда чудес. Дисциплина жителей снова на высоте. Пришли, но что будет — представляют смутно. Половина храма занята людьми, другая половина пустая, т.к. на ней нет пола. Пол был выпилен не очень давно одним предприимчивым человеком, обладавшим крепким здоровьем и внушительной наружностью. Но вот незадача, после того случая он стал как-то угасать, таять, да и помер через три месяца.
Стоят люди, дивятся. Служба идет. А исповедоваться никто не спешит. Начинаю волноваться. И не один я волнуюсь. С той стороны алтаря тоже переживают. Одну из женщин буквально трясет. Все стоят как вкопанные. Вот и Евхаристический канон закончился, вот мне уже причащаться пора, а кроме участников экспедиции никто не исповедовался. ЧТО ДЕЛАТЬ?
Призвав в помощники всех святых угодников, не веря в ужасный итог, вышел на амвон и стал рассказывать о том, как некий Царь устроил пир, пришло множество гостей, но никто так и не вкусил прекрасных даров. По одной дурацкой причине: гости отказались перед едой вымыть свои грязные руки. Что-то еще говорил, но сейчас уже не помню. Это был очень трудный, переломный момент. И вдруг в задних рядах кто-то говорит: «А я кофе хлебнула». Это оказалась глава ТОС. И другая говорит: «А я пирожок откусила». И ожил народ как-то, зашептался. Стою, смотрю, да и говорю неожиданно для самого себя: «Ну, подходите, кто там с кофе... а потом с пирожками». И все потянулись друг за другом. Как дети. И что же вы думаете? Все исповедовались или в первый раз, или (редко) во второй. А та женщина, которую трясло на службе, в момент прочтения над нею молитвы глубоко выдохнула, размякла и просветлела! По ее словам, с нее как будто камни сняли, так ей стало легко. Был и забавный случай. Все исповедовались, а один статный мужчина, хорошо потрудившийся накануне, не подходит. Зову его. А он приблизился и солидно так приокивая, объясняет: «Я скороспелкой не хочу, вот попощусь три дня, помолюсь, приготовлюсь серьезно. У меня так». Что ж, убедительно. Вот такой оказался подкованный человек, вот такой вышел религиозный контраст!
Потом выяснилось, что почти все без крестов. Крестики я с собой взял в достаточном количестве, так что всем хватило. Причащаемся! 19 причастников, большинство в первый раз. ПАСХА!
Ну а после службы опять чай, опять разговоры и подарки! Пользуясь воодушевлением людей, применил военную хитрость. Предложил все общественные собрания проводить в храме (думаю, будут чаще в храм заходить, а мы там книжки оставим, свечи. Опять же, быстрее пол положат, почувствуют, что это их, родное). Предложение встретили с радостью.
Максим и Федя. Минута отдыха
Тепло простившись с соработниками, свернули лагерь, выехали торжественно, с гудками, и отправились наконец осуществлять культурную программу, которая была запланирована еще в Москве. Наше руководство рекомендовало посетить восстанавливающийся храм в местечке Сельцы, что на Котласской дороге. Дорога, как мы помним, ужасная, но настроение прекрасное, и мы решили поехать. К тому же все равно я ребят должен везти на поезд в Котлас. Двинули. Правда, я попросился поспать, за руль моего авто сел Александр, а его автомобилем управлял Сергей. Не буду томить дорогих читателей, а сразу скажу: тряслись, кружили, устали, у Ольги треснуло лобовое стекло, но Сельцы не нашли (только потом узнали, что просто-напросто указатель на Сельцы виден лишь с одной стороны, и сторона эта — не наша). Так в пыли, под палящим солнцем мы и расстались друг с другом. Два экипажа: Сергей и Александр, Артем и Ольга отправились в сторону федеральной трассы М8, а я с Тихоном и мальчишками — в Котлас. И было это странно, грустно и нелепо так заканчивать наше совместное «волшебное таинственное путешествие». Обнялись, выдохнули, встряхнулись, едем.
Решили в Котлас въехать рано утром, к поезду, а заночевать в пригороде, на берегу Северной Двины. Долго искали подходящий съезд, интуитивно торопясь успеть до темноты. Именно сегодня белые ночи оказались очень кстати! Уже к полуночи Северная Двина преподнесла нам настоящий подарок — небольшую пристань для лодок и катеров на просторном берегу. Костер, стол, тушенка, сгущенка, колбаса и свежий чай. Все удовольствия мира!
Как водитель, которому предстоит тяжелый день, я обязан был поспать несколько часов. Заодно уложил и Алешу с Федей. Зато Тихон с Пашей и Максимом не сомкнули глаз, наслаждаясь костром и незаходящим северным солнцем, общаясь с приехавшим на огонек миролюбивым парнем-браконьером.
Понедельник
Подъем в 4 утра, выезжаем в Котлас, до которого еще 30 км. Поезд у ребят в 6.30. Добрались благополучно, без приключений. Матерые таежники сели в вагон, а мой маленький экипаж отправился в сторону Великого Устюга. До Москвы — тысяча километров, но мы проедем две. Впрочем, это уже совсем другая история.
