Полная версия интервью руководителя проекта "Общее Дело" протоиерея Алексея Яковлева газете "Северный рабочий". Беседовал корреспондент газеты Владислав Корелин.
- Отец Алексей, как появился добровольческий проект «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера»?
- Появился со знакомства с деятельностью Александра Порфирьевича Слепинина. Этот дедушка со своей супругой начал перекрывать кровлю у колокольни в своей деревне. В это время с ним познакомилась моя супруга, рассказала мне об этом прекрасном человеке и его начинании. Мы стали помогать ему деньгами на стройматериалы. Привлекали к этому своих друзей, прихожан. Вдохновились его примером, решили чем сможем помочь и другим заброшенным храмам Русского Севера. Так возник проект «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Работа проекта, в первую очередь, состоит в проведении противоаварийных работ на деревянных храмах и часовнях Севера, чтобы остановить процессы разрушения и они могли бы дожить до момента реставрации.Он нужен для того, чтобы сохранить их для потомков. В самом начале Проект поддержал протоиерей Дмитрий Смирнов, который являлся непосредственным моим начальником, и владыка Архангельский и Холмогорский Тихон. В наши дни проект осуществляется по благословению святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
- Почему было выбрано название «Общее Дело»?
- Сохранение нашего общего национального достояния может быть только общим делом.Сохранение храма или часовни – это то, что объединяет самых разных людей.Объединяет и местных жителей, и приезжих. Объединяет и архитекторов, и добровольцев. Объединяет Министерство культуры и энтузиастов. Объединяет прошлое, всех тех, кто когда-то этот храм строил и тех, кто сейчас его сохраняет. Объединяет историю, создаёт предпосылки будущего. Объединяет богатых и бедных. Объединяет вокруг святыни, вокруг драгоценности, которую оставили наши предшественники.
- В чём миссия проекта?
- В идеале, было бы замечательно, если бы проект был искрой, которая возвращала бы историческую память народу. Дмитрий Сергеевич Лихачёв замечательно говорил: «Без прошлого нет будущего, ибо только оставляя позади себя прошлое, мы двигаемся вперёд. И тот, кто не знает прошлого, не может предвидеть будущего. Одна точка в истории нам всегда известна – это настоящее. Чтобы линия движения вперёд была нам известна, надо знать прошлое. Надо найти в прошлом вторую точку, которая закрепила бы линию нашего продвижения в будущее». В этом смысле очень важно, что в нынешний век глобализации, мы должны самих себя осознать русскими людьми, как наследниками прекрасного, трудолюбивого, боголюбивого народа. И это возможно сделать, если мы не будем просто находиться дома, а отправимся в некое путешествие и своими руками соприкоснёмся с теми шедеврами, которые оставили нам наши предшественники.
- Вы недавно вернулись из Ворзогор. Чем они сейчас живут? Как за 14 лет изменилась сама деревня?
- Конечно, лето – это время, когда деревня наполняется детьми, внуками, правнуками местных жителей. За 14 лет многие местные жители, активно участвовавшие в возрождении своих храмов и становлении прихода, уже почили. Дети, посещавшие тогда занятия в воскресной школе, выросли. Но за эти годы родились в деревне новые дети, появились и новые прихожане, все идет своим чередом.Вместе с тем, замечательно, что в деревнях, где мы проводили работы, регулярно совершаются богослужения. В них принимают участие те люди, которые когда-то поработали вместе, а теперь по воскресным дням и праздникам собираются чтобы помолиться в своей святыне. Ворзогоры не являются исключением. Каждое воскресенье в одиннадцать часов (так более удобно для людей, у которых коровы, хозяйство) в храме святителя Николая 1636 года читается канон Воскресению Христову и акафист святителю Николаю. Также празднуются все церковные праздники. Например, в День святого равноапостольного князя Владимира, когда праздновалось событие Крещения Руси, по всей стране в 12 часов дня звонили в колокола. И наши Ворзогоры, прочитав в храме канон и акафист князю Владимиру, поблагодарив его за труды, благодаря которым так много хорошего случилось в последующие века с нашим Отечеством, в 12 часов присоединились к всероссийскому колокольному звону.
- На сайте указаны реквизиты Фонда возрождения духовно-культурного наследия Отечества, зарегистрированного в декабре 2017 года.Вы получаете какую-либо поддержку от других фондов, организаций?
- В прошлом году мы не могли найти средства для закупки строительных материалов для семи из тридцати храмов, в которых мы проводили работы. Их выделил патриарх Кирилл.Также мы получили поддержку от Министерства культуры. В этом году на средства Фонда президентских грантов была куплена большая часть билетов для добровольцев. Но в первую очередь помогают простые люди.С миру по нитке, в прямом смысле слова.
- Какие планы у проекта на будущее?
- В следующем году мы планируем работы в более чем 30 храмах и часовнях на Русском Севере. Соответственно, за эту зиму нужно будет подготовить проекты противоаварийных работ, их согласовать, найти профессионалов, найти финансирование на закупку материалов и создание проектов противоаварийных работ. Планы, скажем так, неисчерпаемы, потому что слишком большое количество храмов и часовен нуждаются в противоаварийных работах, чтобы не исчезнуть в ближайшие два-три года.
- Как вы набираете добровольцев?
- Если кто-то заинтересовался экспедицией и хочет принять участие в экспедиции, он может заполнить анкету на сайте. Ответить на первоочередные вопросы, в том числе о времени, когда он хочет поехать. Потом, если есть возможность, мы встречаемся с человеком или созваниваемся с ним, общаемся. И дальше, перед экспедицией проводятся координатором проекта и командиром экспедиции, непосредственные консультации, распределяются обязанности в группе.
- Как вы думаете, в чём мотивация участников проекта?
- Очень важно понять, что самое незащищённое из русского наследия – деревянное зодчество. Потому что, если за деревом не ухаживать, о нём не заботиться, оно очень быстро разрушается. Во всём мире русская культура абсолютно уникальна иконописью и деревянным зодчеством. Таких деревянных храмов, как у нас, во всём мире нет. И это бесценное наследие находится в ужасном состоянии и исчезает на наших глазах. Нужно сохранить, нужно защитить, нужно прямо сейчас потрудиться, чтобы оно не исчезло. И другое желание: что-то для Бога сделать. Одна девушка из Архангельска как-то рассказала о том, что её сподвигло принять участие в экспедиции. Она - настоящая горожанка, привыкшая к удобству, комфорту. Координатор из разговора понял, что ей достаточно тяжело будет в условиях экспедиции и спросил: «А почему Вы решили поехать?» Она ответила: «Знаете, я всё время что-то у Бога прошу, а мне захотелось что-то и для Бога сделать». Она отправилась в экспедицию, и интересно то, что познакомилась там с молодым человеком, потом она его один раз видела в Архангельске, но не решилась подойти. А потом этот молодой человек поднимался по лестнице в подъезде её дома, когда она спускалась вниз. Оказалось, что товарищ этого молодого человека живёт этажом выше, и он шёл к другу и встретился с ней. Сейчас у них замечательная семья, ребёнок. Такой вот замечательный результат. Надо сказать, что в экспедициях проекта создано больше 50 семей. Люди, которые отправляются в экспедицию, как правило, хорошие люди. К тому же, в экспедиции они становятся такими, какие есть. Поэтому, возможно, это людей как-то друг для друга открывает.
- Перед интервью Вы сказали, что добровольцев из Архангельской области не так много. Как вы думаете, почему?
- С одной стороны, это происходит из-за недостаточной информированности местных жителей. И в этом смысле, эту проблему так или иначе можно решить. Замечательно, если бы все те люди, которые жили в той или иной деревне, понимали, что самое драгоценное, самое важное, что есть в их малой Родине –храм или часовня, построенные столетия назад. И объединялись бы вокруг его сохранения. Этот храм или часовню строили самые лучшие люди из самых лучших материалов, столетия она простояла, дошла до наших дней. Важно рассказать своим детям, внукам о том, какие были люди, которые жили до нас на нашей земле. Храм - самое драгоценное, что они построили, с надеждой, что он дойдёт до нас. И он дошёл. Наша задача передать его уже нашим детям. Когда-то в обычной деревне на Русском Севере жило около тысячи человек.Чаще – больше, иногда – меньше. И если посмотреть, то сейчас живы сотни тысяч потомков жителей сёл и деревень Русского Севера.Очень важно, чтобы люди вспомнили о своей малой Родине и приложили усилия к её сохранению и возрождению.Только в таком формате возможно будет дальнейшее существование наших сёл не только как каких-то туристических или дачных объектов, но ещё и как хранителей исторической памяти.
- Принимают ли участие в экспедициях иностранные граждане?
- В большом количестве. В этом году в экспедицию отправился американец по имени Матфей, который получил российское гражданство, живёт и работает в Москве. Он уже третий год принимает участие в экспедициях. Ему было очень страшно отправиться в первый раз. Даже для простого русского человека, отправиться в путешествие за тысячу километров в какую-то глушь, где его особо никто не ждет, с людьми, которых он совсем не знает, для того, чтобы работать, нужна решимость. Отправляется человек в некую неизвестность. Ну а представьте себе, каково это для иностранца с совершенно другой культурой. Для него Россия - страна достаточно необычная, а тут ещё и на Русский Север! Но когда Матфей вернулся после своей первой экспедиции, эффект был такой же, как и со всяким русским: ни о чём другом, как о путешествии говорить он не мог. А когда приехал в Америку, то счел своим долгом рассказать священникам Русской Православной Церкви об «Общем Деле». Потому что это настолько по-настоящему интересно, радостно и полезно. Так много это даёт для жизни. В прошлом году у нас в Подпорожье на р. Онега работала француженка. Я спросил её о впечатлениях. Она - профессиональный работник культуры: делает витражи, реставрирует старинные замки Франции. Она сказала, что никогда и нигде не чувствовала такого соединения духовности, культуры, человеческой полноты, человеческого счастья. Самым удивительным местом, по её словам, для неё стала экспедиция в Подпорожье. При этом она работала, как и все иностранцы, которые участие в экспедициях принимают, очень хорошо. Другая француженка, женщина уже немолодая, ездила в Мезенский район Архангельской области. О том, что она из Франции, можно было догадаться только по сапогам. Потому что во всём остальном она была настоящей русской женщиной, которая ещё в добавок первая уходила и последняя приходила с работ. Т. е. иностранцы, как и русские, на время экспедиции преображаются. Может быть, это связано с тем, что когда мы соприкасаемся храмом или часовней, которые построены 300 лет назад, в нас просыпается что-то настоящее. Т. е. мы сами становимся в чём-то причастными тем людям, которые тогда, 300 лет назад, жили. Сохраняя то, что они тогда построили, оказываемся вместе с ними в одном ряду. С другой стороны, они за нас молятся. И мы на этот период работы становимся такими, какими должны быть. Александр Васильевич Суворов говорил: «Докажи на деле, что ты русский!» И вот там, в экспедициях, мы русскими и становимся.
- Как пандемия коронавируса отразилась на экспедициях в этом году?
- Хотя и было большое желание отправляться на Русский Север в начале лета, но во время карантина в Москве мы экспедиции не отправляли. Более того, мы обязали всех, кто отправляется в экспедиции перед отъездом сдавать анализ крови на наличие антител. Я также настаивал на том, чтобы не было контактов с местными жителями особенно в начале лета, когда было много заболевающих в городах. Например, покупать что-то в магазине бесконтактным способом: местные жители что-то покупают, кладут пакет, им таким же образом передают деньги. Чтобы местные не могли никаким образом заразиться от приезжающих.
- Как жители тех населённых пунктов, куда прибывают волонтёры проекта, относятся к их работе?
- Когда мы начинали 14 лет назад, то зачастую, относились сперва подозрительно. В одной деревне мне говорили: «Всё ездют, да ездют, а храм как разрушался, так и разрушается».Я спросил: «А чей это храм? Ваш?». Они отвечают: «Ну, наш». Я говорю: «А вы покажите Богу, что вам нужен этот храм. Вы сами начните. И тогда можно будет вам помогать». - «А что нам делать?» Я говорю: «Сейчас мы устранили протечки, оставили вам деньги на материалы, чтобы крыльцо поправили. А вы внутри порядок наведите. Вот у вас там печки рассыпались. Завалы разберите. Надписи в храме отмойте. Всё почистите». Они говорят: «Хорошо». И устроили субботник. Всё отмыли. Когда разбирали осыпавшиеся кирпичи от печек, то нашли иконы от иконостаса этого храма. Так они все возрадовались, что иконы нашли, и так это их всех ободрило! Сейчас храм преобразился.Одна женщина из этой деревни позже встретившись со мной, сказала: «Я ведь собиралась уезжать. Уже деньги накопила, чтобы квартиру покупать в городе, а вот как храм стали восстанавливать, решила остаться». Вначале было удивление, а сейчас, как правило, люди с радостью встречают наших добровольцев и в работу включаются. Потому что нельзя оставаться равнодушным, если кто-то изо всех сил старается трудиться, приехав издалека. «Подкармливают» наши экспедиции: приносят кто грибы, кто рыбу, кто ягоды, кто молоко, кто творог. Приглашают в бани. Т. е. всеми силами стараются поддержать тех, кто приехал. И в этом смысле, знакомство с Севером – не только знакомство с красотой, с памятником культуры, но ещё и знакомство с прекрасными северными людьми.
- Много ли волонтёров снова участвуют в экспедициях?
- Много, больше половины. Так или иначе у всех, кто хоть раз съездил, Север остаётся в сердце. Как писал Юрий Павлович Казаков: «Нет! Не ездите на русский Север, не губите себя! Всю жизнь тогда не будет он давать покоя, всю жизнь будет то слабо, то звонко манить к себе, всю жизнь будет видеться вам...»
- Сколько человек стали добровольцами проекта за всё время его существования?
- В прошлом году в экспедициях Проекта на Русский Север отправилось 750 человек, в позапрошлом – 700. Несколько тысяч за всё время.
- Есть ли разница в мотивации между добровольцами проекта из других регионов и местных жителей тех населённых пунктов, где находится храм или часовня?
- Можно привести такой пример. В одном из населённых пунктов Архангельской области, куда приехала в первый раз наша экспедиция, местный житель подшучивал над участниками. На следующий год он уже помогал в работах,а зимой продолжил работу уже без экспедиции. На третий год он уже руководил теми, кто приехал из других городов. Мотивация у всех людей одинаковая – сохранить святыню. Когда человек вырос в своей деревне и привык видеть, что храм использовался как клуб, склад и т.п., он, может быть, не понимал и не знал, какой святыней обладал. Но когда приезжают люди за тысячи километров в свой отпуск и трудятся по 14 часов, то тогда человеку становится понятно, что это действительно святыня. И происходит переосмысление истории, переосмысление места, по-другому человек начинает относиться ко всему.
- Вы работаете на памятниках культуры или ещё на других объектах, которые к ним не относятся?
- Мы работаем и на памятниках культуры, и не на памятниках культуры.Статус храма не важен.Святыня, она, объективно, святыня во всех случаях.Занимаемся сохранением культурного ландшафта, который был создан в деревне, зачастую перекрываем кровли старинных домов.Потому что и дома тоже рассказывают очень многое о людях, которые в них жили. И их тоже очень важно сохранить. К сожалению, дома тоже очень быстро разрушаются. Мы не всегда успеваем, и нет достаточных возможностей, чтобы это сделать.
- Можете пояснить, чем противоаварийные работы отличаются от работ реставрационных?
- Противоаварийные работы являются одним из видов консервации и состоят из мероприятий, обеспечивающих физическую сохранность памятника. В целом, консервация - комплекс мероприятий, предохраняющих памятник от дальнейшего разрушения и обеспечивающих укрепление и защиту конструктивных частей и декоративных элементов без изменений исторически сложившегося облика памятника. Реставрация (лат. Restavratio - восстановление) –более обширные, точные и дорогие работы.
- Как вы можете охарактеризовать, за 14 лет существования проекта, в каком состоянии находились и находятся по сей день храмы и часовни на Русском Севере?
- Состояние остаётся аварийным. У нас в прошлом году на Русский Север поехало 750 человек, которые потрудились в 30 храмах и часовнях. Но, объективно, в помощи нуждаются более 300 храмов и часовен. Поэтому то, что мы делаем, существенно не меняет ситуацию.Мы, может быть, всего лишь поднимаем на поверхность проблему утраты памятников своей культуры. А дальше, решение этой проблемы может быть, скажем так, по-настоящему народное. Кто мы такие? Мы самые разные люди, самых разных сословий, с совершенно разным образованием и уровнем доходов, но для нас всех дороги наши святыни, эти храмы и часовни. В экспедициях участвуют как верующие люди, так и не верующие.Но для всех нас дороги эти святыни. И очень важно, чтобы мы показали их значимость, и большее количество людей бы присоединялось. Потому что когда-то эти храмы и часовни строил народ, и именно народ мог бы их и спасти. Вот задача нашего проекта как раз как организаторов, соединить органы охраны памятников, архитекторов, реставраторов, профессионалов и добровольцев в том, чтобы храмы сохранялись бы наиболее правильным путём, чтобы происходили научно обоснованные, правильные работы.
- Т. е. к работам вы привлекаете и специалистов: архитекторов, историков?
- Ежегодно на протяжении 9 лет в Москве мы проводим международные научно-практические конференции«Возрождение деревянных храмов Русского Севера», В них принимают участие как специалисты из Москвы, Санкт-Петербурга, Архангельска, Карелии,так и из Финляндии, Норвегии и др. стран. Все,кто так или иначе связан с деревянным зодчеством. У нас очень хорошие взаимоотношения со всеми структурами, которые занимаются сохранением деревянного зодчества, начиная с Министерства культуры Российской Федерации, инспекциями по охране памятников различных областей, с научными институтами, с музеями-заповедниками, такими как «Кижи»,«Витославлицы», национальными парками. А также хорошие связи с производственными фирмами, которые занимаются реставрацией деревянного зодчества.
- Можете сказать, сколько времени занимают противоаварийные работы над одним храмом или часовней?
- В зависимости от степени разрушения. Как правило, для того,чтобы храм или часовня перестали разрушаться, достаточно одного-двух-трех летних сезонов. Условно говоря, трёх-восьми экспедиций. Позже начинается реставрация.
- На сайте Проекта сказано, что 360 храмов и часовен исследовано, при этом в 153 объектах проведены работы.Значит ли это, что не все сооружения удалось спасти? Или какие-то из них не требовали противоаварийных работ?
- Мы исследовали разрушающиеся деревянные храмы и часовни. Т. е. не включали музейные памятники, те, которые находятся на территории музеев, как например, «Малых Корел» или под их эгидой.Это именно те храмы и часовни, которым нужна помощь.В 153 работы проведены, а в остальных ещё предстоит провести.
- Были ли те храмы и часовни, которые находились в настолько плачевном состоянии, что их уже не спасти?
- Такое бывает, когда, например, от часовни осталась только лежащая на земле крыша. Или от храма осталась только груда брёвен. Но даже в этих случаях можно сделать так, чтобы эта крыша перестала гнить, соприкасаться с землёй, кровлю над ней сделать. Потом, может быть, и часовню срубить. Даже если разрушился храм, можно понять, что вот это - часть алтаря, это часть - притвора и прочее. Во всех случаях можно сделать что-то для сохранения. Одним из примеров является храм святителя Николая в деревне Унежма. Это поморская деревня на берегу Белого моря, в которой не осталось жителей. Очень красивая, удивительно красивая, ав храме в советские годы располагался коровник. Из-за этого трапезная часть храма пришла в абсолютную негодность. Но алтарь и четверик храма худо бедно сохранились. А над храмом бочка(от главки) огромная, многотонная. Она наклонилась и в любой момент могла обрушиться. И вот по сделанному проекту противоаварийных работ в прошлом году были поставлены внешние леса, а в этом году аккуратно разобрали покосившуюся, обваливающуюся бочку, и собрали её на постаменте на земле. И над храмом сделали консервационную кровлю. И, таким образом, хоть и казалось, что храм в Унежме это олицетворение того, что уже ничего сделать нельзя, что уже всё поздно, удалось остановить окончательное разрушение. И теперь он олицетворение того, что лучше поздно, чем никогда, но лучше никогда не опаздывать.
- Как вы находите храмы и часовни, которые требуют противоаварийных работ?
- Это работы, связанные с паспортами храмов, которые были сделаны когда-то в советские годы. Контакты с путешественниками, с местными жителями. Бывают исследовательские экспедиции, в ходе которых проводится фотофиксация храма, делаются обмеры, составляются первоочередные дефектные ведомости. На основании предварительных исследований отправляются экспедиции из архитекторов, которые уже делают всё необходимое для создания проекта противоаварийных работ. И дальше отправляется трудовая экспедиция.
- Как вы думаете, почему деревянные храмы и часовни, в том числе и объекты культурного наследия, на Русском Севере разрушаются? Ведь, с одной стороны,что касается объектов культурного наследия, согласно Федеральному закону от 25 июня 2002 года №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» с целью их сохранения проводятся консервация, ремонт, реставрация и приспособление для современного использования. К тому же, сохранение объектов культурного наследия деревянного зодчества финансируется по госпрограмме «Развитие культуры» и специализированному проекту Министерства культуры РФ.А с другой стороны, есть сами местные жители, которые могли бы своими силами сохранять свои храмы и часовни.
- То, что вы сказали, проводится.Но это в настоящий момент не решило проблемы сохранения деревянного зодчества. Это только возможные предпосылки. А для того, чтобы её решить, ещё много труда потребуется. Действительно, местные жители могли бы заботиться. Мы вместе с музеем Кижи издали методичку о том, что местные жители могут сделать первостепенного и очень важного для своего храма, часовни или старинного дома до приезда профессионалов. Методичка на двух страничках, один лист А4 с двух сторон в рисунках. Всё достаточно наглядно. Сохранение деревянного зодчества может быть только комплексное, когда и все структуры, и местные жители об этом заботятся.
- В честь каких святых названы те храмы и часовни в Архангельской области, которые восстанавливали участники проекта?
- Самые разные святые. Конечно, больше всего храмов в честь святителя Николая. Множество храмов в честь различных икон Божьей матери, различных праздников. Есть в честь святителя Василия Великого, в честь великомученика Георгия Победоносца, в честь святителей Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских и в честь Климента папы Римского. И когда ты понимаешь, что если такие названия даны, то, значит, чтили этого святого. А если чтили этого святого, значит знали о событиях истории, которые непосредственно с ним связаны. И это же как здорово, какой уровень образования должен был быть, какие разносторонние знания, в том числе о географии были, чтобы вот таких святых чтить и в честь них храмы освящать!
- Чем обусловлен выбор места для того или иного храма или часовни?
- Я думаю, что в каждом конкретном случае это особое было решение. Разные мотивы были. Но то, что это всегда было самое красивое место, это, конечно, само-собой. Зачастую планировка сёл соотносилась с храмом. Т. е. в середине храм, а дальше, по окружности, уже расходятся дома.
- Какого века храмы и часовни встречаются участникам проекта?
- Начиная с XVI века деревянные храмы и часовни дошли до наших дней.
- Можете ли вы назвать особенность храмового зодчества на Русском Севере?
- В первую очередь, это деревянное зодчество, потому что дерева было много. Особенностью является то, что если в каменных строениях были некие образцы, которых так или иначе придерживались, то в деревянном зодчестве, появившемся вместе с Русью и со временем дошедшем до совершенства, строили, как пела душа, как подсказывало чувство гармонии и красоты. Поэтому деревянные храмы абсолютно уникальны.Если сейчас кому-то сказать: построй что-нибудь в девять этажей из дерева без архитектора и конструктора. А вот наши прадеды имели решимость такую, смелость. И столетия показали правильность их решений.
- Известно ли что-то о тех людях, которые возводили храмы и часовни на Русском Севере?
Таких сведений совсем немного. И связано это со скромностью русских людей. Иногда только можно найти записи на внутренней обшивке, например, храма, о том, что тогда-то работала такая-то бригада. Вот в Подпорожье мы нашли на внутренней обшивке высоко под куполом такую запись. Но имена этих людей как-то сопоставить с историческими личностями не получается в настоящий момент. А вообще, храмы строились не ради того, чтобы тебя похвалили, а в первую очередь, строились для Бога, и награду люди тоже ожидали получить от Него.
- А какова судьба тех, кто их разрушал в советское время?
Всегда печальная. Есть имена, фамилии, могилы. Вот в деревне-родине Проекта, в Ворзогорах был человек, который единственный согласился разрушать главки у храмов. Все жители были на работах в полях.Приехали комсомольцы. Он разрушал, а комсомольцы стягивали тросами вниз. И вот, когда разрушил три главки Никольского храма, увидел, что у него загорелся дом. А он был человеком зажиточным, держал лавку, и, забежав в горящий дом, из уже него не вышел. Есть и могила этого человека.И полно было свидетелей мальчишек. И вот один из этих мальчишек, Иван Алексеевич, доживший до 96 лет, рассказывал нам о том, как всё это было. Другая история, с Ворзогорами связанная: когда сбросили колокола, чтобы везти их в город на переплавку, вместе с колоколами соседнего села,на баркас, которых их вёз, налетел ураган и перевернул его. Люди, сопровождавшие колокола, утонули. Историй о том, как погибали те, кто разрушали храмы, очень много. Такие истории во всех деревнях есть. Например, в Койде мне рассказывали, как один местный житель ненавидел храм, веру, и когда вышел декрет «Об отделении церкви от государства…», т. е. когда можно было безнаказанно разрушать храмы, он побежал, стал срывать иконы в храме и топтать ногами. Деревня эта традиционно промышляла охотой на тюленей-бельков, и он на такой охоте провалился под лёд. И когда его вытягивали, сапоги, наполнившись водой, не дали его спасти. В деревне Калитинка Каргопольского района приехавшая бригада раскатала деревянный храм и умышленно,чтобы обрушить свод,подпилила балки в каменном храме. Потом они это дело «отметили», и из пятерых человек из-за неосторожного обращения с печкой, четверо сгорели. Таких историй много, и можно бы было их продолжать, но есть и другие истории. О том, что если человек что-то хорошее для храма делает, то Господь его не оставляет.
- По вашим наблюдениям, какие проблемы сейчас есть у северной деревни?
- Конечно, разрушение инфраструктуры и традиционного уклада жизни. Но, я думаю, что самая большая проблема – уныние. Нельзя ни в коем случае унывать. Три недели назад мы были в рабочей поездке с двумя замечательными архитекторами: Андреем Борисовичем Барабановыми Андреем Борисовичем Бодэ. Один из них очень переживал за то, что деревни умирают. Мы были, в том числе, в деревне Кубовскаяв Карелии, и там две местные жительницы всеми силами стараются возродить свой храм, создают визит-центр, привлекают туристов. Познакомившись с их трудами, за столом у одной из них - председательницы ТОСа, Андрей Борисович сказал: «Я понял, почему умирают деревни. Деревни умирают потому, что умирает дух у людей». Очень важно понять, что самое главное – это не экономические обстоятельства. Самое главное – наш дух. Если он жив, если он радостен, то в этом случае будет жить и деревня. Если жива душа у человека, то это отразится и на окружающем пространстве.
- В беседе с отцом Дмитрием Смирновым в программе «Диалог под часами» на телеканале «Спас» вы говорили о взаимосвязи состояния деревенского храма и самой деревни. Можете это более развёрнуто пояснить?
- Есть прямая взаимосвязь, которая замечена всеми участниками экспедиций. Если в деревне храм в хорошем состоянии или возрождается, то и люди в ней весёлые, жизнерадостные, приветливые. И, наоборот, если храм разрушен, осквернён, в храме мерзость запустения, то и состояние самой деревни соответствующее. Иногда не найдешь ни одного человека – стоят дома, улицы, а людей нет.Поэтому важно, чтобы был храм или часовня, чтобы они были самым лучшим, самым красивым, что есть в деревне, потому что они – то, что соединяет землю и небо. Это – кусочек неба на земле. И каждый раз, когда человек посмотрит на храм, у него на душе становится лучше. Была такая пословица в старой России: «Больше храмов, меньше тюрем!» Каждый раз, когда мы видим храм, что-то доброе рождается в душе, появляется мотивация на добрые дела. И в этой связи, конечно, храм – это всегда и надежда. Надежда на Бога никогда русских людей не посрамляла. Каждый раз, когда человек приходит в храм, он как бы приходит в гости к Богу. И там, в храме, он к Богу обращается со своей молитвой: помоги моим близким, помоги моей деревне, помоги моему Отечеству. Так что, состояние храмов – отражение состояния душ людей, которые живут в деревне, селе. Если душа прекрасна, то и храм прекрасен, и наоборот.
- Также в беседе с отцом Дмитрием Смирновым вы сказали: «И прекраснейших священников, которые являются подвижниками, которые в нищенских условиях по сравнению с городами несут величайший подвиг, величайший крест своего служения. От общения с этими батюшками люди внутренне облагораживаются, обогащаются». Можете рассказать об этих священнослужителях?
- Священники – люди, которые, действительно, служат Богу. Не ради, как говорили на Руси, хлеба куса, а ради Иисуса. Это люди, которые вокруг себя преображают пространство. И зачастую есть настоящие подвижники. Например, в прошлом месяце я познакомился с одним игуменом в возрождаемом древнем монастыре Карелии. Одно дело, когда какой-то большой монастырь,где множество братии, крепкий устав, традиции. А другое дело, когда всего-то братии три человека. Первого настоятеля, который жил несколько лет назад еще совсем один, убили бандиты. Один из монахов утонул в озере, на берегу которого стоит монастырь. Жить в абсолютно уединённом месте, служить, оставаться Богу верным, не уехать, это - уже подвиг в наше время. И при этом оставаться очень весёлым, жизнерадостным человеком, с которым каждому комфортно, хорошо, радостно. При том, что это касается не только местных жителей, но и приезжающих горожан. Можно про каждого священника рассказывать, рассказывать много. Очень радостно, что есть такие люди на нашей русской земле.
- В той же программе вы охарактеризовали жителей деревень Русского Севера так: «Люди, которые ещё не исковерканы цивилизацией, глобализацией, люди открытые, с нежной душой. Можно сказать, что это такая уходящая Русь». Можете пояснить фразу про исковерканность цивилизацией и глобализацией?
- Сейчас происходит смена ценностей. Раньше важны и непреложны были: забота о другом, искренний, радостный труд, семейные ценности, традиции.Современная «культура» глобализации предлагает иное: псевдоценности общества потребления.Нового уровня телефон и т.п. Человек, не имеющий духовного смысла жизни, в погоне за навязанными «благами» мельчает душой. Передо мной сейчас фотография одной замечательной бабушки с верховьев реки Мезень. У неё умерли дети, муж, у неё не было родственников. Она ослепла. И вот она одна живёт в доме слепая, сама готовит еду, сама моет полы, сама стирает, сама топит печку. Полностью ведёт всё хозяйство. И для нас кажется, что человек, который всё потерял, у которого ничего в жизни нет, даже зрения, должен быть плаксивым, унылым, несчастным и так далее. Ничего подобного! Она – весёлая, жизнерадостная, светлая. Она даёт силу. С ней общаешься – и радость получаешь. С ней интересно, радостно. И это при том, что человек в таком состоянии. Человек благодарный, человек молящийся. Вот пример, хотя мы с женой общались с ней совсем не долго. Но пример на всю жизнь. Пример, каким ты должен быть. И если сравнивать с нынешней ситуацией, то у людей, с одной стороны, всё есть, а они всё время чем-то недовольны. Благодарности нет, а есть одни потребности.А вот от общения с такими людьми, как Александр Порфирьевич, как бабушка с Мезени ты становишься лучше, чище, твои неприятности, невзгоды, уже не кажутся невзгодами, неприятностями. Вот в двух словах ответ, который сложно в слова заключить. Его лучше при общении с людьми почувствовать. Думаю, так или иначе опыт общения с подобными людьми у всех был, и можно его вспомнить. А если не было, то нужно найти таких людей и с ними пообщаться. Когда у нас с женой только-только родился первый ребёнок, ему ещё сорока дней не было, мы поехали с ним из Москвы на Белое море. Мы хотели, чтобы Александр Порфирьевич с супругой подержали его в руках. Чтобы потом, когда он вырастет, можно было ему рассказать, какие люди его в своих руках держали. Слава Богу, прошло больше 10 лет, Александр Порфирьевич и Изабелла Ефимовна теперь уже третьего нашего ребёнка нянчат, и мы счастливы, что Господь жизнь их продлевает.
- Вы также сказали про «уходящую Русь». Что вы под ней подразумеваете?
- Мы знакомы с очень большим количеством бабушек и дедушек, и эти бабушки и дедушки уходят, переходят в вечность. И вот к глубочайшему нашему сожалению, зачастую их дети, которым по 50-60 лет, уже во многом не такие, как их родители. И очень важно успеть увидеть, пообщаться, научиться от этого уходящего поколения глубине, простоте, чистоте.
- Как вы думаете, вам удалось её сохранить благодаря проекту?
Дело в том, что её можно сохранять только в душах и в сердцах.Думаю, что люди, которые приезжают на Русский Север, трудятся, общаются с местными жителями, видят красоту природы и храмов,частичку этой Руси перенимают в свои сердца. Момент экспедиции, общение с этими людьми, потом становятся путеводными для жизни, для судеб других людей. Поэтому к «уходящей Руси» важно прикоснуться, чтобы она жила в сердцах. И то, что сохранение деревянных храмов и часовен помогают в этом, это - точно.
- Отец Алексей, как появился добровольческий проект «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера»?
- Появился со знакомства с деятельностью Александра Порфирьевича Слепинина. Этот дедушка со своей супругой начал перекрывать кровлю у колокольни в своей деревне. В это время с ним познакомилась моя супруга, рассказала мне об этом прекрасном человеке и его начинании. Мы стали помогать ему деньгами на стройматериалы. Привлекали к этому своих друзей, прихожан. Вдохновились его примером, решили чем сможем помочь и другим заброшенным храмам Русского Севера. Так возник проект «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Работа проекта, в первую очередь, состоит в проведении противоаварийных работ на деревянных храмах и часовнях Севера, чтобы остановить процессы разрушения и они могли бы дожить до момента реставрации.Он нужен для того, чтобы сохранить их для потомков. В самом начале Проект поддержал протоиерей Дмитрий Смирнов, который являлся непосредственным моим начальником, и владыка Архангельский и Холмогорский Тихон. В наши дни проект осуществляется по благословению святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
- Почему было выбрано название «Общее Дело»?
- Сохранение нашего общего национального достояния может быть только общим делом.Сохранение храма или часовни – это то, что объединяет самых разных людей.Объединяет и местных жителей, и приезжих. Объединяет и архитекторов, и добровольцев. Объединяет Министерство культуры и энтузиастов. Объединяет прошлое, всех тех, кто когда-то этот храм строил и тех, кто сейчас его сохраняет. Объединяет историю, создаёт предпосылки будущего. Объединяет богатых и бедных. Объединяет вокруг святыни, вокруг драгоценности, которую оставили наши предшественники.
- В чём миссия проекта?
- В идеале, было бы замечательно, если бы проект был искрой, которая возвращала бы историческую память народу. Дмитрий Сергеевич Лихачёв замечательно говорил: «Без прошлого нет будущего, ибо только оставляя позади себя прошлое, мы двигаемся вперёд. И тот, кто не знает прошлого, не может предвидеть будущего. Одна точка в истории нам всегда известна – это настоящее. Чтобы линия движения вперёд была нам известна, надо знать прошлое. Надо найти в прошлом вторую точку, которая закрепила бы линию нашего продвижения в будущее». В этом смысле очень важно, что в нынешний век глобализации, мы должны самих себя осознать русскими людьми, как наследниками прекрасного, трудолюбивого, боголюбивого народа. И это возможно сделать, если мы не будем просто находиться дома, а отправимся в некое путешествие и своими руками соприкоснёмся с теми шедеврами, которые оставили нам наши предшественники.
- Вы недавно вернулись из Ворзогор. Чем они сейчас живут? Как за 14 лет изменилась сама деревня?
- Конечно, лето – это время, когда деревня наполняется детьми, внуками, правнуками местных жителей. За 14 лет многие местные жители, активно участвовавшие в возрождении своих храмов и становлении прихода, уже почили. Дети, посещавшие тогда занятия в воскресной школе, выросли. Но за эти годы родились в деревне новые дети, появились и новые прихожане, все идет своим чередом.Вместе с тем, замечательно, что в деревнях, где мы проводили работы, регулярно совершаются богослужения. В них принимают участие те люди, которые когда-то поработали вместе, а теперь по воскресным дням и праздникам собираются чтобы помолиться в своей святыне. Ворзогоры не являются исключением. Каждое воскресенье в одиннадцать часов (так более удобно для людей, у которых коровы, хозяйство) в храме святителя Николая 1636 года читается канон Воскресению Христову и акафист святителю Николаю. Также празднуются все церковные праздники. Например, в День святого равноапостольного князя Владимира, когда праздновалось событие Крещения Руси, по всей стране в 12 часов дня звонили в колокола. И наши Ворзогоры, прочитав в храме канон и акафист князю Владимиру, поблагодарив его за труды, благодаря которым так много хорошего случилось в последующие века с нашим Отечеством, в 12 часов присоединились к всероссийскому колокольному звону.
- На сайте указаны реквизиты Фонда возрождения духовно-культурного наследия Отечества, зарегистрированного в декабре 2017 года.Вы получаете какую-либо поддержку от других фондов, организаций?
- В прошлом году мы не могли найти средства для закупки строительных материалов для семи из тридцати храмов, в которых мы проводили работы. Их выделил патриарх Кирилл.Также мы получили поддержку от Министерства культуры. В этом году на средства Фонда президентских грантов была куплена большая часть билетов для добровольцев. Но в первую очередь помогают простые люди.С миру по нитке, в прямом смысле слова.
- Какие планы у проекта на будущее?
- В следующем году мы планируем работы в более чем 30 храмах и часовнях на Русском Севере. Соответственно, за эту зиму нужно будет подготовить проекты противоаварийных работ, их согласовать, найти профессионалов, найти финансирование на закупку материалов и создание проектов противоаварийных работ. Планы, скажем так, неисчерпаемы, потому что слишком большое количество храмов и часовен нуждаются в противоаварийных работах, чтобы не исчезнуть в ближайшие два-три года.
- Как вы набираете добровольцев?
- Если кто-то заинтересовался экспедицией и хочет принять участие в экспедиции, он может заполнить анкету на сайте. Ответить на первоочередные вопросы, в том числе о времени, когда он хочет поехать. Потом, если есть возможность, мы встречаемся с человеком или созваниваемся с ним, общаемся. И дальше, перед экспедицией проводятся координатором проекта и командиром экспедиции, непосредственные консультации, распределяются обязанности в группе.
- Как вы думаете, в чём мотивация участников проекта?
- Очень важно понять, что самое незащищённое из русского наследия – деревянное зодчество. Потому что, если за деревом не ухаживать, о нём не заботиться, оно очень быстро разрушается. Во всём мире русская культура абсолютно уникальна иконописью и деревянным зодчеством. Таких деревянных храмов, как у нас, во всём мире нет. И это бесценное наследие находится в ужасном состоянии и исчезает на наших глазах. Нужно сохранить, нужно защитить, нужно прямо сейчас потрудиться, чтобы оно не исчезло. И другое желание: что-то для Бога сделать. Одна девушка из Архангельска как-то рассказала о том, что её сподвигло принять участие в экспедиции. Она - настоящая горожанка, привыкшая к удобству, комфорту. Координатор из разговора понял, что ей достаточно тяжело будет в условиях экспедиции и спросил: «А почему Вы решили поехать?» Она ответила: «Знаете, я всё время что-то у Бога прошу, а мне захотелось что-то и для Бога сделать». Она отправилась в экспедицию, и интересно то, что познакомилась там с молодым человеком, потом она его один раз видела в Архангельске, но не решилась подойти. А потом этот молодой человек поднимался по лестнице в подъезде её дома, когда она спускалась вниз. Оказалось, что товарищ этого молодого человека живёт этажом выше, и он шёл к другу и встретился с ней. Сейчас у них замечательная семья, ребёнок. Такой вот замечательный результат. Надо сказать, что в экспедициях проекта создано больше 50 семей. Люди, которые отправляются в экспедицию, как правило, хорошие люди. К тому же, в экспедиции они становятся такими, какие есть. Поэтому, возможно, это людей как-то друг для друга открывает.
- Перед интервью Вы сказали, что добровольцев из Архангельской области не так много. Как вы думаете, почему?
- С одной стороны, это происходит из-за недостаточной информированности местных жителей. И в этом смысле, эту проблему так или иначе можно решить. Замечательно, если бы все те люди, которые жили в той или иной деревне, понимали, что самое драгоценное, самое важное, что есть в их малой Родине –храм или часовня, построенные столетия назад. И объединялись бы вокруг его сохранения. Этот храм или часовню строили самые лучшие люди из самых лучших материалов, столетия она простояла, дошла до наших дней. Важно рассказать своим детям, внукам о том, какие были люди, которые жили до нас на нашей земле. Храм - самое драгоценное, что они построили, с надеждой, что он дойдёт до нас. И он дошёл. Наша задача передать его уже нашим детям. Когда-то в обычной деревне на Русском Севере жило около тысячи человек.Чаще – больше, иногда – меньше. И если посмотреть, то сейчас живы сотни тысяч потомков жителей сёл и деревень Русского Севера.Очень важно, чтобы люди вспомнили о своей малой Родине и приложили усилия к её сохранению и возрождению.Только в таком формате возможно будет дальнейшее существование наших сёл не только как каких-то туристических или дачных объектов, но ещё и как хранителей исторической памяти.
- Принимают ли участие в экспедициях иностранные граждане?
- В большом количестве. В этом году в экспедицию отправился американец по имени Матфей, который получил российское гражданство, живёт и работает в Москве. Он уже третий год принимает участие в экспедициях. Ему было очень страшно отправиться в первый раз. Даже для простого русского человека, отправиться в путешествие за тысячу километров в какую-то глушь, где его особо никто не ждет, с людьми, которых он совсем не знает, для того, чтобы работать, нужна решимость. Отправляется человек в некую неизвестность. Ну а представьте себе, каково это для иностранца с совершенно другой культурой. Для него Россия - страна достаточно необычная, а тут ещё и на Русский Север! Но когда Матфей вернулся после своей первой экспедиции, эффект был такой же, как и со всяким русским: ни о чём другом, как о путешествии говорить он не мог. А когда приехал в Америку, то счел своим долгом рассказать священникам Русской Православной Церкви об «Общем Деле». Потому что это настолько по-настоящему интересно, радостно и полезно. Так много это даёт для жизни. В прошлом году у нас в Подпорожье на р. Онега работала француженка. Я спросил её о впечатлениях. Она - профессиональный работник культуры: делает витражи, реставрирует старинные замки Франции. Она сказала, что никогда и нигде не чувствовала такого соединения духовности, культуры, человеческой полноты, человеческого счастья. Самым удивительным местом, по её словам, для неё стала экспедиция в Подпорожье. При этом она работала, как и все иностранцы, которые участие в экспедициях принимают, очень хорошо. Другая француженка, женщина уже немолодая, ездила в Мезенский район Архангельской области. О том, что она из Франции, можно было догадаться только по сапогам. Потому что во всём остальном она была настоящей русской женщиной, которая ещё в добавок первая уходила и последняя приходила с работ. Т. е. иностранцы, как и русские, на время экспедиции преображаются. Может быть, это связано с тем, что когда мы соприкасаемся храмом или часовней, которые построены 300 лет назад, в нас просыпается что-то настоящее. Т. е. мы сами становимся в чём-то причастными тем людям, которые тогда, 300 лет назад, жили. Сохраняя то, что они тогда построили, оказываемся вместе с ними в одном ряду. С другой стороны, они за нас молятся. И мы на этот период работы становимся такими, какими должны быть. Александр Васильевич Суворов говорил: «Докажи на деле, что ты русский!» И вот там, в экспедициях, мы русскими и становимся.
- Как пандемия коронавируса отразилась на экспедициях в этом году?
- Хотя и было большое желание отправляться на Русский Север в начале лета, но во время карантина в Москве мы экспедиции не отправляли. Более того, мы обязали всех, кто отправляется в экспедиции перед отъездом сдавать анализ крови на наличие антител. Я также настаивал на том, чтобы не было контактов с местными жителями особенно в начале лета, когда было много заболевающих в городах. Например, покупать что-то в магазине бесконтактным способом: местные жители что-то покупают, кладут пакет, им таким же образом передают деньги. Чтобы местные не могли никаким образом заразиться от приезжающих.
- Как жители тех населённых пунктов, куда прибывают волонтёры проекта, относятся к их работе?
- Когда мы начинали 14 лет назад, то зачастую, относились сперва подозрительно. В одной деревне мне говорили: «Всё ездют, да ездют, а храм как разрушался, так и разрушается».Я спросил: «А чей это храм? Ваш?». Они отвечают: «Ну, наш». Я говорю: «А вы покажите Богу, что вам нужен этот храм. Вы сами начните. И тогда можно будет вам помогать». - «А что нам делать?» Я говорю: «Сейчас мы устранили протечки, оставили вам деньги на материалы, чтобы крыльцо поправили. А вы внутри порядок наведите. Вот у вас там печки рассыпались. Завалы разберите. Надписи в храме отмойте. Всё почистите». Они говорят: «Хорошо». И устроили субботник. Всё отмыли. Когда разбирали осыпавшиеся кирпичи от печек, то нашли иконы от иконостаса этого храма. Так они все возрадовались, что иконы нашли, и так это их всех ободрило! Сейчас храм преобразился.Одна женщина из этой деревни позже встретившись со мной, сказала: «Я ведь собиралась уезжать. Уже деньги накопила, чтобы квартиру покупать в городе, а вот как храм стали восстанавливать, решила остаться». Вначале было удивление, а сейчас, как правило, люди с радостью встречают наших добровольцев и в работу включаются. Потому что нельзя оставаться равнодушным, если кто-то изо всех сил старается трудиться, приехав издалека. «Подкармливают» наши экспедиции: приносят кто грибы, кто рыбу, кто ягоды, кто молоко, кто творог. Приглашают в бани. Т. е. всеми силами стараются поддержать тех, кто приехал. И в этом смысле, знакомство с Севером – не только знакомство с красотой, с памятником культуры, но ещё и знакомство с прекрасными северными людьми.
- Много ли волонтёров снова участвуют в экспедициях?
- Много, больше половины. Так или иначе у всех, кто хоть раз съездил, Север остаётся в сердце. Как писал Юрий Павлович Казаков: «Нет! Не ездите на русский Север, не губите себя! Всю жизнь тогда не будет он давать покоя, всю жизнь будет то слабо, то звонко манить к себе, всю жизнь будет видеться вам...»
- Сколько человек стали добровольцами проекта за всё время его существования?
- В прошлом году в экспедициях Проекта на Русский Север отправилось 750 человек, в позапрошлом – 700. Несколько тысяч за всё время.
- Есть ли разница в мотивации между добровольцами проекта из других регионов и местных жителей тех населённых пунктов, где находится храм или часовня?
- Можно привести такой пример. В одном из населённых пунктов Архангельской области, куда приехала в первый раз наша экспедиция, местный житель подшучивал над участниками. На следующий год он уже помогал в работах,а зимой продолжил работу уже без экспедиции. На третий год он уже руководил теми, кто приехал из других городов. Мотивация у всех людей одинаковая – сохранить святыню. Когда человек вырос в своей деревне и привык видеть, что храм использовался как клуб, склад и т.п., он, может быть, не понимал и не знал, какой святыней обладал. Но когда приезжают люди за тысячи километров в свой отпуск и трудятся по 14 часов, то тогда человеку становится понятно, что это действительно святыня. И происходит переосмысление истории, переосмысление места, по-другому человек начинает относиться ко всему.
- Вы работаете на памятниках культуры или ещё на других объектах, которые к ним не относятся?
- Мы работаем и на памятниках культуры, и не на памятниках культуры.Статус храма не важен.Святыня, она, объективно, святыня во всех случаях.Занимаемся сохранением культурного ландшафта, который был создан в деревне, зачастую перекрываем кровли старинных домов.Потому что и дома тоже рассказывают очень многое о людях, которые в них жили. И их тоже очень важно сохранить. К сожалению, дома тоже очень быстро разрушаются. Мы не всегда успеваем, и нет достаточных возможностей, чтобы это сделать.
- Можете пояснить, чем противоаварийные работы отличаются от работ реставрационных?
- Противоаварийные работы являются одним из видов консервации и состоят из мероприятий, обеспечивающих физическую сохранность памятника. В целом, консервация - комплекс мероприятий, предохраняющих памятник от дальнейшего разрушения и обеспечивающих укрепление и защиту конструктивных частей и декоративных элементов без изменений исторически сложившегося облика памятника. Реставрация (лат. Restavratio - восстановление) –более обширные, точные и дорогие работы.
- Как вы можете охарактеризовать, за 14 лет существования проекта, в каком состоянии находились и находятся по сей день храмы и часовни на Русском Севере?
- Состояние остаётся аварийным. У нас в прошлом году на Русский Север поехало 750 человек, которые потрудились в 30 храмах и часовнях. Но, объективно, в помощи нуждаются более 300 храмов и часовен. Поэтому то, что мы делаем, существенно не меняет ситуацию.Мы, может быть, всего лишь поднимаем на поверхность проблему утраты памятников своей культуры. А дальше, решение этой проблемы может быть, скажем так, по-настоящему народное. Кто мы такие? Мы самые разные люди, самых разных сословий, с совершенно разным образованием и уровнем доходов, но для нас всех дороги наши святыни, эти храмы и часовни. В экспедициях участвуют как верующие люди, так и не верующие.Но для всех нас дороги эти святыни. И очень важно, чтобы мы показали их значимость, и большее количество людей бы присоединялось. Потому что когда-то эти храмы и часовни строил народ, и именно народ мог бы их и спасти. Вот задача нашего проекта как раз как организаторов, соединить органы охраны памятников, архитекторов, реставраторов, профессионалов и добровольцев в том, чтобы храмы сохранялись бы наиболее правильным путём, чтобы происходили научно обоснованные, правильные работы.
- Т. е. к работам вы привлекаете и специалистов: архитекторов, историков?
- Ежегодно на протяжении 9 лет в Москве мы проводим международные научно-практические конференции«Возрождение деревянных храмов Русского Севера», В них принимают участие как специалисты из Москвы, Санкт-Петербурга, Архангельска, Карелии,так и из Финляндии, Норвегии и др. стран. Все,кто так или иначе связан с деревянным зодчеством. У нас очень хорошие взаимоотношения со всеми структурами, которые занимаются сохранением деревянного зодчества, начиная с Министерства культуры Российской Федерации, инспекциями по охране памятников различных областей, с научными институтами, с музеями-заповедниками, такими как «Кижи»,«Витославлицы», национальными парками. А также хорошие связи с производственными фирмами, которые занимаются реставрацией деревянного зодчества.
- Можете сказать, сколько времени занимают противоаварийные работы над одним храмом или часовней?
- В зависимости от степени разрушения. Как правило, для того,чтобы храм или часовня перестали разрушаться, достаточно одного-двух-трех летних сезонов. Условно говоря, трёх-восьми экспедиций. Позже начинается реставрация.
- На сайте Проекта сказано, что 360 храмов и часовен исследовано, при этом в 153 объектах проведены работы.Значит ли это, что не все сооружения удалось спасти? Или какие-то из них не требовали противоаварийных работ?
- Мы исследовали разрушающиеся деревянные храмы и часовни. Т. е. не включали музейные памятники, те, которые находятся на территории музеев, как например, «Малых Корел» или под их эгидой.Это именно те храмы и часовни, которым нужна помощь.В 153 работы проведены, а в остальных ещё предстоит провести.
- Были ли те храмы и часовни, которые находились в настолько плачевном состоянии, что их уже не спасти?
- Такое бывает, когда, например, от часовни осталась только лежащая на земле крыша. Или от храма осталась только груда брёвен. Но даже в этих случаях можно сделать так, чтобы эта крыша перестала гнить, соприкасаться с землёй, кровлю над ней сделать. Потом, может быть, и часовню срубить. Даже если разрушился храм, можно понять, что вот это - часть алтаря, это часть - притвора и прочее. Во всех случаях можно сделать что-то для сохранения. Одним из примеров является храм святителя Николая в деревне Унежма. Это поморская деревня на берегу Белого моря, в которой не осталось жителей. Очень красивая, удивительно красивая, ав храме в советские годы располагался коровник. Из-за этого трапезная часть храма пришла в абсолютную негодность. Но алтарь и четверик храма худо бедно сохранились. А над храмом бочка(от главки) огромная, многотонная. Она наклонилась и в любой момент могла обрушиться. И вот по сделанному проекту противоаварийных работ в прошлом году были поставлены внешние леса, а в этом году аккуратно разобрали покосившуюся, обваливающуюся бочку, и собрали её на постаменте на земле. И над храмом сделали консервационную кровлю. И, таким образом, хоть и казалось, что храм в Унежме это олицетворение того, что уже ничего сделать нельзя, что уже всё поздно, удалось остановить окончательное разрушение. И теперь он олицетворение того, что лучше поздно, чем никогда, но лучше никогда не опаздывать.
- Как вы находите храмы и часовни, которые требуют противоаварийных работ?
- Это работы, связанные с паспортами храмов, которые были сделаны когда-то в советские годы. Контакты с путешественниками, с местными жителями. Бывают исследовательские экспедиции, в ходе которых проводится фотофиксация храма, делаются обмеры, составляются первоочередные дефектные ведомости. На основании предварительных исследований отправляются экспедиции из архитекторов, которые уже делают всё необходимое для создания проекта противоаварийных работ. И дальше отправляется трудовая экспедиция.
- Как вы думаете, почему деревянные храмы и часовни, в том числе и объекты культурного наследия, на Русском Севере разрушаются? Ведь, с одной стороны,что касается объектов культурного наследия, согласно Федеральному закону от 25 июня 2002 года №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» с целью их сохранения проводятся консервация, ремонт, реставрация и приспособление для современного использования. К тому же, сохранение объектов культурного наследия деревянного зодчества финансируется по госпрограмме «Развитие культуры» и специализированному проекту Министерства культуры РФ.А с другой стороны, есть сами местные жители, которые могли бы своими силами сохранять свои храмы и часовни.
- То, что вы сказали, проводится.Но это в настоящий момент не решило проблемы сохранения деревянного зодчества. Это только возможные предпосылки. А для того, чтобы её решить, ещё много труда потребуется. Действительно, местные жители могли бы заботиться. Мы вместе с музеем Кижи издали методичку о том, что местные жители могут сделать первостепенного и очень важного для своего храма, часовни или старинного дома до приезда профессионалов. Методичка на двух страничках, один лист А4 с двух сторон в рисунках. Всё достаточно наглядно. Сохранение деревянного зодчества может быть только комплексное, когда и все структуры, и местные жители об этом заботятся.
- В честь каких святых названы те храмы и часовни в Архангельской области, которые восстанавливали участники проекта?
- Самые разные святые. Конечно, больше всего храмов в честь святителя Николая. Множество храмов в честь различных икон Божьей матери, различных праздников. Есть в честь святителя Василия Великого, в честь великомученика Георгия Победоносца, в честь святителей Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских и в честь Климента папы Римского. И когда ты понимаешь, что если такие названия даны, то, значит, чтили этого святого. А если чтили этого святого, значит знали о событиях истории, которые непосредственно с ним связаны. И это же как здорово, какой уровень образования должен был быть, какие разносторонние знания, в том числе о географии были, чтобы вот таких святых чтить и в честь них храмы освящать!
- Чем обусловлен выбор места для того или иного храма или часовни?
- Я думаю, что в каждом конкретном случае это особое было решение. Разные мотивы были. Но то, что это всегда было самое красивое место, это, конечно, само-собой. Зачастую планировка сёл соотносилась с храмом. Т. е. в середине храм, а дальше, по окружности, уже расходятся дома.
- Какого века храмы и часовни встречаются участникам проекта?
- Начиная с XVI века деревянные храмы и часовни дошли до наших дней.
- Можете ли вы назвать особенность храмового зодчества на Русском Севере?
- В первую очередь, это деревянное зодчество, потому что дерева было много. Особенностью является то, что если в каменных строениях были некие образцы, которых так или иначе придерживались, то в деревянном зодчестве, появившемся вместе с Русью и со временем дошедшем до совершенства, строили, как пела душа, как подсказывало чувство гармонии и красоты. Поэтому деревянные храмы абсолютно уникальны.Если сейчас кому-то сказать: построй что-нибудь в девять этажей из дерева без архитектора и конструктора. А вот наши прадеды имели решимость такую, смелость. И столетия показали правильность их решений.
- Известно ли что-то о тех людях, которые возводили храмы и часовни на Русском Севере?
Таких сведений совсем немного. И связано это со скромностью русских людей. Иногда только можно найти записи на внутренней обшивке, например, храма, о том, что тогда-то работала такая-то бригада. Вот в Подпорожье мы нашли на внутренней обшивке высоко под куполом такую запись. Но имена этих людей как-то сопоставить с историческими личностями не получается в настоящий момент. А вообще, храмы строились не ради того, чтобы тебя похвалили, а в первую очередь, строились для Бога, и награду люди тоже ожидали получить от Него.
- А какова судьба тех, кто их разрушал в советское время?
Всегда печальная. Есть имена, фамилии, могилы. Вот в деревне-родине Проекта, в Ворзогорах был человек, который единственный согласился разрушать главки у храмов. Все жители были на работах в полях.Приехали комсомольцы. Он разрушал, а комсомольцы стягивали тросами вниз. И вот, когда разрушил три главки Никольского храма, увидел, что у него загорелся дом. А он был человеком зажиточным, держал лавку, и, забежав в горящий дом, из уже него не вышел. Есть и могила этого человека.И полно было свидетелей мальчишек. И вот один из этих мальчишек, Иван Алексеевич, доживший до 96 лет, рассказывал нам о том, как всё это было. Другая история, с Ворзогорами связанная: когда сбросили колокола, чтобы везти их в город на переплавку, вместе с колоколами соседнего села,на баркас, которых их вёз, налетел ураган и перевернул его. Люди, сопровождавшие колокола, утонули. Историй о том, как погибали те, кто разрушали храмы, очень много. Такие истории во всех деревнях есть. Например, в Койде мне рассказывали, как один местный житель ненавидел храм, веру, и когда вышел декрет «Об отделении церкви от государства…», т. е. когда можно было безнаказанно разрушать храмы, он побежал, стал срывать иконы в храме и топтать ногами. Деревня эта традиционно промышляла охотой на тюленей-бельков, и он на такой охоте провалился под лёд. И когда его вытягивали, сапоги, наполнившись водой, не дали его спасти. В деревне Калитинка Каргопольского района приехавшая бригада раскатала деревянный храм и умышленно,чтобы обрушить свод,подпилила балки в каменном храме. Потом они это дело «отметили», и из пятерых человек из-за неосторожного обращения с печкой, четверо сгорели. Таких историй много, и можно бы было их продолжать, но есть и другие истории. О том, что если человек что-то хорошее для храма делает, то Господь его не оставляет.
- По вашим наблюдениям, какие проблемы сейчас есть у северной деревни?
- Конечно, разрушение инфраструктуры и традиционного уклада жизни. Но, я думаю, что самая большая проблема – уныние. Нельзя ни в коем случае унывать. Три недели назад мы были в рабочей поездке с двумя замечательными архитекторами: Андреем Борисовичем Барабановыми Андреем Борисовичем Бодэ. Один из них очень переживал за то, что деревни умирают. Мы были, в том числе, в деревне Кубовскаяв Карелии, и там две местные жительницы всеми силами стараются возродить свой храм, создают визит-центр, привлекают туристов. Познакомившись с их трудами, за столом у одной из них - председательницы ТОСа, Андрей Борисович сказал: «Я понял, почему умирают деревни. Деревни умирают потому, что умирает дух у людей». Очень важно понять, что самое главное – это не экономические обстоятельства. Самое главное – наш дух. Если он жив, если он радостен, то в этом случае будет жить и деревня. Если жива душа у человека, то это отразится и на окружающем пространстве.
- В беседе с отцом Дмитрием Смирновым в программе «Диалог под часами» на телеканале «Спас» вы говорили о взаимосвязи состояния деревенского храма и самой деревни. Можете это более развёрнуто пояснить?
- Есть прямая взаимосвязь, которая замечена всеми участниками экспедиций. Если в деревне храм в хорошем состоянии или возрождается, то и люди в ней весёлые, жизнерадостные, приветливые. И, наоборот, если храм разрушен, осквернён, в храме мерзость запустения, то и состояние самой деревни соответствующее. Иногда не найдешь ни одного человека – стоят дома, улицы, а людей нет.Поэтому важно, чтобы был храм или часовня, чтобы они были самым лучшим, самым красивым, что есть в деревне, потому что они – то, что соединяет землю и небо. Это – кусочек неба на земле. И каждый раз, когда человек посмотрит на храм, у него на душе становится лучше. Была такая пословица в старой России: «Больше храмов, меньше тюрем!» Каждый раз, когда мы видим храм, что-то доброе рождается в душе, появляется мотивация на добрые дела. И в этой связи, конечно, храм – это всегда и надежда. Надежда на Бога никогда русских людей не посрамляла. Каждый раз, когда человек приходит в храм, он как бы приходит в гости к Богу. И там, в храме, он к Богу обращается со своей молитвой: помоги моим близким, помоги моей деревне, помоги моему Отечеству. Так что, состояние храмов – отражение состояния душ людей, которые живут в деревне, селе. Если душа прекрасна, то и храм прекрасен, и наоборот.
- Также в беседе с отцом Дмитрием Смирновым вы сказали: «И прекраснейших священников, которые являются подвижниками, которые в нищенских условиях по сравнению с городами несут величайший подвиг, величайший крест своего служения. От общения с этими батюшками люди внутренне облагораживаются, обогащаются». Можете рассказать об этих священнослужителях?
- Священники – люди, которые, действительно, служат Богу. Не ради, как говорили на Руси, хлеба куса, а ради Иисуса. Это люди, которые вокруг себя преображают пространство. И зачастую есть настоящие подвижники. Например, в прошлом месяце я познакомился с одним игуменом в возрождаемом древнем монастыре Карелии. Одно дело, когда какой-то большой монастырь,где множество братии, крепкий устав, традиции. А другое дело, когда всего-то братии три человека. Первого настоятеля, который жил несколько лет назад еще совсем один, убили бандиты. Один из монахов утонул в озере, на берегу которого стоит монастырь. Жить в абсолютно уединённом месте, служить, оставаться Богу верным, не уехать, это - уже подвиг в наше время. И при этом оставаться очень весёлым, жизнерадостным человеком, с которым каждому комфортно, хорошо, радостно. При том, что это касается не только местных жителей, но и приезжающих горожан. Можно про каждого священника рассказывать, рассказывать много. Очень радостно, что есть такие люди на нашей русской земле.
- В той же программе вы охарактеризовали жителей деревень Русского Севера так: «Люди, которые ещё не исковерканы цивилизацией, глобализацией, люди открытые, с нежной душой. Можно сказать, что это такая уходящая Русь». Можете пояснить фразу про исковерканность цивилизацией и глобализацией?
- Сейчас происходит смена ценностей. Раньше важны и непреложны были: забота о другом, искренний, радостный труд, семейные ценности, традиции.Современная «культура» глобализации предлагает иное: псевдоценности общества потребления.Нового уровня телефон и т.п. Человек, не имеющий духовного смысла жизни, в погоне за навязанными «благами» мельчает душой. Передо мной сейчас фотография одной замечательной бабушки с верховьев реки Мезень. У неё умерли дети, муж, у неё не было родственников. Она ослепла. И вот она одна живёт в доме слепая, сама готовит еду, сама моет полы, сама стирает, сама топит печку. Полностью ведёт всё хозяйство. И для нас кажется, что человек, который всё потерял, у которого ничего в жизни нет, даже зрения, должен быть плаксивым, унылым, несчастным и так далее. Ничего подобного! Она – весёлая, жизнерадостная, светлая. Она даёт силу. С ней общаешься – и радость получаешь. С ней интересно, радостно. И это при том, что человек в таком состоянии. Человек благодарный, человек молящийся. Вот пример, хотя мы с женой общались с ней совсем не долго. Но пример на всю жизнь. Пример, каким ты должен быть. И если сравнивать с нынешней ситуацией, то у людей, с одной стороны, всё есть, а они всё время чем-то недовольны. Благодарности нет, а есть одни потребности.А вот от общения с такими людьми, как Александр Порфирьевич, как бабушка с Мезени ты становишься лучше, чище, твои неприятности, невзгоды, уже не кажутся невзгодами, неприятностями. Вот в двух словах ответ, который сложно в слова заключить. Его лучше при общении с людьми почувствовать. Думаю, так или иначе опыт общения с подобными людьми у всех был, и можно его вспомнить. А если не было, то нужно найти таких людей и с ними пообщаться. Когда у нас с женой только-только родился первый ребёнок, ему ещё сорока дней не было, мы поехали с ним из Москвы на Белое море. Мы хотели, чтобы Александр Порфирьевич с супругой подержали его в руках. Чтобы потом, когда он вырастет, можно было ему рассказать, какие люди его в своих руках держали. Слава Богу, прошло больше 10 лет, Александр Порфирьевич и Изабелла Ефимовна теперь уже третьего нашего ребёнка нянчат, и мы счастливы, что Господь жизнь их продлевает.
- Вы также сказали про «уходящую Русь». Что вы под ней подразумеваете?
- Мы знакомы с очень большим количеством бабушек и дедушек, и эти бабушки и дедушки уходят, переходят в вечность. И вот к глубочайшему нашему сожалению, зачастую их дети, которым по 50-60 лет, уже во многом не такие, как их родители. И очень важно успеть увидеть, пообщаться, научиться от этого уходящего поколения глубине, простоте, чистоте.
- Как вы думаете, вам удалось её сохранить благодаря проекту?
Дело в том, что её можно сохранять только в душах и в сердцах.Думаю, что люди, которые приезжают на Русский Север, трудятся, общаются с местными жителями, видят красоту природы и храмов,частичку этой Руси перенимают в свои сердца. Момент экспедиции, общение с этими людьми, потом становятся путеводными для жизни, для судеб других людей. Поэтому к «уходящей Руси» важно прикоснуться, чтобы она жила в сердцах. И то, что сохранение деревянных храмов и часовен помогают в этом, это - точно.
